Последний раз форму сборной Беларуси  голкипер "Авангарда" Андрей Мезин надевал в мае 2012-го, то есть, почитай, 20 месяцев тому. Покинул ее со скандалом вечером после матча с США, по ходу которого его заменил на ленточке напарник Коваль, он без ведома тогдашнего главкома национальной команды Кари Хейккиля улетел из ее расположения. По прошествии этих 20 месяцев приятно осознавать, что не у одного меня теплилась надежда “это еще не финал”.

И конечно, приятно вновь видеть Андрея Мезина в воротах белорусской сборной. Пусть пока всего лишь в рамках тренировочного кэмпа.

— Когда уходил со льда “Хартвалл-Арены” в матче с американцами, отдавал себе отчет, что это может быть расставание со сборной навсегда?
— Если честно, о таком варианте даже не думал. Скорее не покидало ощущение, что все же не последний мой матч в национальной команде провел. А жизнь это только доказывает. Все-таки я в сборной уже пятнадцать лет. За это время сменилось много тренеров и даже руководителей федерации, но неизменно я был при деле. В середине двухтысячных уже собирался заканчивать, но судьба так складывалась, что возвращался вновь и вновь. Мог вернуться еще к олимпийской квалификации, но тогда не вышло. Людей, из-за которых в 2012-м разгорелся сыр-бор, на своих постах уже нет. А я вот до сих пор играю. И как всегда готов помочь, чем смогу. Тем более к нам вернулся Глен, это тоже сыграло определенную роль. Хотя не считаю, что путевка на минский “мир” у меня уже в кармане, ее еще нужно заслужить. Но если раньше считал, что этот чемпионат может стать последним...

— ...то теперь так не считаешь?
— Больше не загадываю. Чемпионат мира может быть и последний, однако торопиться уходить из хоккея точно не стану. Буду играть, пока играется.

— Что ж, по примеру Гашека вполне можно себе отмерить еще пяток сезонов.
— Ну ты сравнил — где я, а где Доминик! Хотя пример действительно воодушевляющий. С “физикой” у меня сейчас все в порядке, разве что травма вмешается.

— Нет сожаления, что возвращение в сборную не состоялось год назад? Глядишь, сейчас бы готовились не ко гданьскому “челленджу”, а к сочинской Олимпиаде.
— Как сложилось, так сложилось. Жаль, конечно, что сборная осталась без Игр. Ну что ж... Я предупреждал. Раз в планах на “квалифай” не значился, не навязываться же было. Жизнь продолжается, это не последняя Олимпиада.

— Но в минувшем феврале человека, из-за которого ты покинул лагерь сборной в Хельсинки, уже несколько месяцев не было у руля команды.
— Там дело не в одном человеке. Пожалуй, давай не будем углубляться в тему — сейчас точно для этого не время. Просто события доказали, кто был прав, а кто — не очень.

— А на стокгольмском-то “мире” в прошлом мае ты точно не был бы лишним.
— Туда я действительно не мог приехать. Скабелка звонил, звал, у меня с ним нормальные отношения. Но во время плей-офф повредил коленную связку. Куда мне на чемпионат мира? На тот момент не было ни клуба, ни страховки, ни определенности с состоянием колена. И это с учетом того, что “Трактор” дошел до финала Кубка Гагарина, времени все уладить, считай, не имелось. Пока обследовался, поезд ушел.

— За наследников в Стокгольме стыдно не было?
— Нисколько. Вратари выступили на уровне, особенно если учесть, что и для Белинского, и для Мильчакова это был первый чемпионат мира. Воображаю, как им пришлось нелегко. Не столько даже физически, сколько психологически. Уже потому, что до последнего момента они находились в подвешенном состоянии: приедут другие — не приедут. Это здорово нервирует и мешает подготовке, чем когда с ходу знаешь, что ставка на тебя. В общем, парни молодцы. Конечно, есть еще над чем работать, но уже никто не скажет, что за спинами Мезина и Коваля — пустота и пропасть.

— Сейчас молодежь тянется к науке “стариков”?
— Чтобы подходили и что-то спрашивали, такого не припомню. Да и зачем: у меня свой стиль, у другого — свой. И пока играю, нужно смотреть за собой.

— Тем паче что в кэмп внепланово подъедет и Коваль...
— Виталику нужна практика. Пока тренеры не обозначали свои планы на наш счет: кто сколько сыграет и так далее. И вообще, даже место в составе на польский турнир еще ни за кем не забронировано.

— В “Авангарде” не было кислых мин по поводу твоего убытия в сборную?
— Наверное, никакой тренер не в восторге, когда в паузах полкоманды разъезжается — кто в первую сборную России, кто во вторую, а кто, как в моем случае, и не в российскую. Но какого-то явного раздражения никто не высказывал. Пришел вызов — доброго пути.

— Атмосфера в клубе сейчас, полагаю, наэлектризована.
— Не сказал бы. Все было в наших руках: играли, старались, бились. Во многих матчах, даже тех, в которых уступили, переигрывали соперников. Ясно, что сейчас команде аукаются очки, недобранные не в последние месяцы, а на старте, где их растеряли слишком много.

— Почему глаголы в основном в прошедшем времени?
— Ну да, шансы завоевать путевку в плей-офф теоретически еще остаются. Жаль, не все теперь зависит только от нас. Срастется — здорово. Нет — ну что ж, это спорт. А в нем полезно иногда оказаться битым. Потом победы будут цениться выше.

— Ногачеву передал омские респекты за “гол недели” в ворота “Авангарда”?
— Ха, даже как-то из головы вылетело. Точно, надо парня похвалить. Нечасто такие голы удаются, тем более защитнику.

— Пропустивший ее Карлссон сильно переживал?
— Не думаю, вратари к этому относятся более или менее спокойно. Бросок с разворота, да еще с неудобной впритирку со штангой — траекторию просчитать практически нереально.

— Можешь назвать этот год одним из самых счастливых?
— Для меня он складывается неплохо: 13 игр, 9 побед, дома ни одного поражения. В Омске все устраивает — отличный коллектив. Даже не определю свой круг общения в раздевалке, потому что он охватывает всю команду. Не могу сказать, например, что с Сергеем Костицыным контачу больше, как с партнером по сборной, — со всеми много и хорошо. А если вспомнить, что такие отношения внутри команды, которая все-таки испытывает давление из-за далеких от желаемых результатов, это ценно вдвойне.
Разве что декабрьская травма немного помешала разогнаться по накатанной. Но даже здесь нет худа без добра — пауза пришлась как раз на рождение ребенка.

— Собственно, на это событие главным образом и намекал, говоря о счастливом сезоне. Сын появился на свет на родине жены в Киеве?
— Да. Вот как раз благодаря травме имел счастье встретить их у крыльца больницы. Сейчас вся семья уже вновь основательно перебралась в Минск.

— Почему не в Омск?
— Это было бы не слишком удобно. Все же быт там не налажен, как здесь, да и с двумя детьми особо не наездишься. В конце концов, просто смысла нет — я же скоро сам вернусь в Минск.

— Года три назад твоя мама сказала в шутку: “Андрей встал в очередь за мальчиком”. Наверняка отец трех дочерей воспринял появление сына с особым восторгом...
— Конечно, но он был бы не меньшим, если бы стал счастливым отцом и четырех дочерей. Но сыну, конечно, рад. Понимаю, как Анжелике сейчас тяжело: наша старшая тоже непоседа, за двумя нужно присматривать. А я сейчас оказывать активную помощь по понятной причине не могу. Но это все ради будущего. Теперь мы себе не принадлежим.

— Как назвали сына?
— Андреем. Это в честь деда, которого я очень любил. Так что решение пришло само, никто не возражал.

— Клуб, как ты заметил, отпустил в сборную без проблем. А вот жена могла и воспротивиться такому “выпаливанию” короткого клубного отпуска. И едва ли кто-то посмел бы ее за это осудить.
— Она как раз за мое выступление в сборной двумя руками. Чуть ли не больше, чем я сам. Говорю: “Может, моя помощь нужна?” А мне: “Справимся сами, давай дуй. Тем более что впереди домашний чемпионат мира”. Считает, что я заслуживаю на нем выступить как мало кто. Так что конфликт “семья или сборная” у нас исключен.

— В нее, как уже подчеркнуто, вернулся Хэнлон. Это тот самый Глен, которого помнишь с середины двухтысячных?
— Наверное, все-таки немного другой. Кажется, на него тоже давит ответственность домашнего “мира”, которую он вполне осознает. Да и специфика работы у него сейчас принципиально иная: прежде он приезжал непосредственно к крупному соревнованию, сейчас ведет команду целый сезон со всеми сборами. А в ней немало молодежи, с которой нужно повозиться, чтобы вышел толк. Что он и делает, так что времени на его фирменные шутки и приколы сейчас меньше.

— С прежней мыслью, что Игры в Сочи и “мир” в Минске — символическая финишная черта, ты сейчас не согласен?
— Скорее нет. Планки устанавливал, когда мне было где-то 35. Пытался смоделировать, как буду себя чувствовать через несколько лет, на что буду способен. И вот сейчас в 39 понимаю, что чувствую себя прекрасно, как и в 30. Сил хватает, хоккей точно не надоел, так зачем спешить на покой? Но пока давай доживем до минского чемпионата мира, а что будет после — после и увидим.

Вячеслав ФЕДОРЕНКОВ, "Прессбол"